Я много гуляла по Саламанке, и этот город — сплошной лабиринт. Я не научилась ориентироваться в нем даже после того, как прожила целых десять дней. С другой стороны, может, мне, наоборот, нравилось плутать здесь, а потому я и не стремилась составить в голове воображаемую карту. Понимать, где находилась, я предпочитала несколько иным способом.

Если вдруг гуляя по Саламанке, я выходила к небольшому патио, где кучка людей стояла с кверху задранными головами и очень сосредоточенными взглядами, периодически радостно тыкая куда-то пальцами, то не сомневалась: передо мной было историческое здание университета, называемое Escuelas Mayores.

В каждом городе, привлекающем туристов, обязательно существует традиция, связанная с исполнением желаний. Среди банальных «потрогать или погладить что-нибудь» порой встречаются поистине забавные ритуалы, как, например, в Праге на Карловом мосту, когда надо растопырить руки на разные части скульптуры Яна Непомуцкого, не забыв наступить ногой на гвоздь.

В Саламанке толпы туристов неустанно ищут лягушку на фасаде университетского здания. Лягушка эта настолько крохотная, к тому же фасад в стиле «платереско» изобилует мельчайшими деталями, что спустя десять минут мучений я не выдержала и попросила подсказку. Для меня до сих пор остается загадкой, как ее можно разглядеть самостоятельно.
Традиция «искать лягушку» особенно популярна среди студентов – успешные поиски означают сдачу экзамена. Когда местонахождение становится раскрытым, к лягушке просто приходят попросить удачи. Тут мне стали вспоминаться наши студенческие традиции вроде «потереть собаке морду на Площади Революции», позвать с балкона «халяву», положить «пятак» в ботинок или засунуть в морозилку зачетку, бережно укутанную в носок (да, у меня были и такие знакомые).

Лягушка в Саламанке – одна из визитных карточек города, что с лихвой подтверждает ассортимент всех сувенирных магазинов. Однако сказать, что именно означает лягушка на фасаде университета спустя почти пять веков после строительства здания, представляется затруднительным.
По одной из версий, лягушка могла быть знаком группы скульпторов, создавших фасад, нечто вроде фирменной подписи. Поскольку эта версия слишком проста, была придумана парочка поинтересней.

Еще в древнем Египте лягушка являлась аллегорией смерти, а позднее, на рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков стала ассоциироваться с похотью и плотскими утехами наряду со змеей. Учитывая, что лягушка размещена на здании университета, этот символ можно трактовать, как назидание студентам соблюдать распорядок и прилежно учиться.

Относительно недавно профессором автономного Мадридского университета была предложена новая, историческая трактовка лягушки. Профессор Бенхамин Гарсиа-Эрнандез утверждает, что три черепа, на одном из которых размещается лягушка, олицетворяют трех умерших детей католических королей Фернанда и Изабеллы, по приказу которых были построены здания университета Саламанки. Череп, на котором сидит лягушка, представляет единственного сына четы Хуана, умершего в девятнадцать лет, а лягушка – доктора, тщетно пытавшегося спасти наследника. Таким образом, композиция может нести в себе следующее послание: «попытки увековечивания знатных людей не приводят к их воскрешению».

Стоит заметить, что приобретенная популярность лягушки затмевает тот факт, что центральным элементом фасада, вообще говоря, является медальон с изображением пары Фернанда и Изабеллы, сыгравшей значительную роль в истории Испании, положившей начало объединению страны и завершившей изгнание мусульман с Пиренейского полуострова.
О традиции искать лягушку негативно высказался испанский философ и писатель Мигель де Унамуно, бывший ректором университета Саламанки: «Плохо не то, что люди пытаются увидеть лягушку, а то, что не пытаются увидеть нечто большее». В словах Унамуно, произнесенных столетие назад, заключается горькая правда – фасад университета Саламанки превратился в область спортивного интереса, представляя собой на самом деле шедевр архитектуры шестнадцатого века.

Оригинальные «виторы» университета Саламанки стали одним из символов города, поэтому характерным шрифтом стали подписывать и все прочие здания

Однако сам университет был основан тремя столетиями ранее, ставший четвертым по счету среди старейших в Европе после Болонского, Оксфорда и Сорбонны. Первоначально университет не имел собственных корпусов – занятия проводились в Старом Кафедральном соборе. После строительства настоящих зданий университета появилась также традиция оставлять на стенах своеобразные граффити — vítor – символ чествования — и свои инициалы после получения докторской степени. Оставить собственный vítor можно и сейчас, правда, при помощи специально обученного художника, получив разрешение декана. Мои глаза постоянно спотыкались об огромные витиеватые надписи на стенах, написанные будто кровью. Поговаривают, что изначально для подобных «граффити», в самом деле, использовали бычью кровь, однако подлинных доказательств этому нет. Зато известно, что самые старейшие уцелевшие «виторы» датируются второй половиной шестнадцатого века, использовавшись первоначально для воздаяния почестей кафедре, а не отдельному человеку.

Если вы привезли с собой в Саламанку больше, чем одно желание, тогда после поисков лягушки и любования фасадом университета отправляйтесь к Новому Кафедральному собору на очередные поиски и попытки сломать собственные глаза. Когда в 1992 году группа каменщиков производила реставрацию собора, один из них – Мигель Ромеро – не упустил возможности оставить на фасаде символ современной эпохи и поместил на одной из колонн небольшого астронавта. Любители создавать легенды уверяют, что на самом деле астронавт – дело рук скульпторов шестнадцатого века и признаки визита неземной цивилизации, но, конечно же, это шутка.
Помимо астронавта реставраторы с незаурядным чувством юмора поместили в лапу одного из драконов рожок с мороженым, приумножив тем самым количество туристических развлечений. Если не знать, на каком именно из фасадов собора размещен астронавт и мороженое, то можно, как я, вместо одной огромной двери рассматривать целых три, бегая от одной к другой бесконечное количество раз, пока день не подкатится к завершению.

С наступлением темноты мне понравилось бродить по прилегающему к университетским корпусам небольшому тихому парку и по узким улочкам, что в сумеречное время будто бы сжимались еще сильнее. «Здесь царит такое неправдоподобное умиротворение, — сказал мне как-то Адриан, — что кажется, будто это мираж». Когда на город опускался вечер, и туристы прятались по барам, здесь, в отдалении от веселой суеты, особенно ярко чувствовалась древняя атмосфера, будто чудесная машина времени увлекала на пять столетий назад. В такие моменты я упускала ощущение реальности. Затерявшаяся в сердце Саламанки я прикасалась к вечным камням города в надежде, что они сохранят свою память и обо мне.